«Небываемое бывает»
Из книги В.Н.Величко «Очерки истории российской морской лейб-Гвардии»
Рождение «водной» безопасности первых лиц Государства Российского уходит своими корнями еще во времена Петра Великого. История помнит любовь императора к так называемым «потешным играм» — развлечениям шумным, а порой и просто жестоким.
С тверди земной они постепенно спустились на воду — Яузу, Измайловские пруды, Плещеево озеро. Любой участник «развлечений» подвергался риску остаться калекой, а то и вовсе расстаться с жизнью. Царь, полноправный игрок и главный заводила, не был исключением. Однако монаршее положение обязывало его и царскую свиту быть предусмотрительными и дальновидными. Даже для водных игр приходилось подбирать суда понадежнее, а команды — поопытнее и посильнее... Постепенно игра переросла в дело общегосударственного масштаба, а соратники и царские гребцы стали родоначальниками целого элитного подразделения, призванного охранять и защищать на просторах рек и морей не одно поколение российских императорских семей и их зарубежных гостей.
Впервые «царские гребцы» с представительскими и охранными функциями появляются в Воронеже.
Готовясь к взятию Азова, Петр I зимой 1695 года начал строительство российского флота. Судостроительные верфи расположились на Дону, за 1200 верст от моря, в воронежских лесах. Но русский царь учитывал, что воронежцы уже со времен царя Михаила Федоровича были умелыми плотниками и имели богатый опыт строительства плоскодонных речных судов — стругов.
Более 20 тысяч крестьян и мелких служилых людей (боярские дети, стрельцы, казаки, пушкари) из 20 окрестных городов и сел трудились на воронежских верфях. Со всей страны на Дон по государеву указу стягивались работники, вербовались за рубежом специалисты морского дела. Сам царь активно участвовал в работах: и как конструктор, и как простой плотник, и как контролер.
«Его Величество» — писал Крюйс, — присутствовал в сей работе неусыпно, так с топором, теслом, конопаткою, молотом и мазанием (смолением) кораблей гораздо прилежнее и больше работая, нежели старый и весьма обученный плотник».
На многие километры растянулись по лесистым берегам Дона и реки Воронеж стапеля со строящимися на них 22 галерами, 4 брандерами и 2 кораблями.
Проверяя качество работ, царь ежедневно проезжал десятки километров по суше и воде. Для перехода со стапеля на стапель он завел для себя несколько гребных судов — шлюпок.
В тот период судовые шлюпки либо приобретались за границей, либо строились приглашенными в Россию иностранными мастерами. Гребцов на них он набирал из своих армейских гвардейцев (Преображенского полка), из проверенных в деле «переяславских потешных флотилий», а также из вновь формируемых для российского флота морских команд.
Назвал он их «командой царских гребцов». Как одна из главных перед ними ставилась задача обеспечения личной безопасности российского государя на воде.
Руководство этой командой было возложено на доверенное лицо — царского стольника, командира Семеновского полка, а затем (с 1682 г.) генерал-адмирала Федора Матвеевича Апраксина. Вскоре возникла потребность в гребцах и у помощников Петра, в частности у самого Апраксина, осуществлявшего надзор за строительными работами. Потребовались гребцы и для обслуживания прибывающих из Москвы и Петербурга высоких должностных лиц, и для приглашенных на верфи иностранцев. Первое время все они использовали «царских гребцов», а затем каждый заимел своих, которых стали называть соответственно: «гребцами адмирала Апраксина», «гребцами посольской губы» и т. п. Все они входили в состав команды «царских гребцов».
3 апреля 1696 года в селе Рамонь под Воронежем при торжественном спуске на воду галеры «Принципиум» Петр I впервые использует шлюпки с «царскими гребцами» как парадный расчет при переходе с судна на судно. Учитывая торжественность ситуации, гребцы были одеты в короткие фуфайки без рукавов — бостроги — красного, голубого и зеленого цвета с нашитыми на груди серебряными имперскими орлами.
Спуск галеры «Принципиум» на воронежской верфи. 3 апреля 1696 г. Худ. Ю.Кушевский
Воронежские верфи становятся родиной первых российских императорских яхт. С их стапелей сошли яхты «Святая Екатерина», построенная голландским корабельным мастером В. Геренсом, и «Либе» — корабельный мастер Петр Михайлов (Петр I). Обе яхты вошли в состав Азовского флота.
В начале XVIII века столицей Российского государства становится Санкт-Петербург.
Малая Гребецкая улица.Фото автора
Интересно, что даже выбор места для возведения северной столицы связан с «царскими гребцами». Буквально за два дня до штурма шведской крепости Ниеншанц (28 апреля 1703 г.) Петр I на шлюпках в сопровождении семи рот преображенцев спускается вниз по реке и производит тщательный осмотр невской дельты в поисках места для строительства новой крепости. Выбор пал на небольшой островок у правого берега реки перед широкой речной развилкой. Его финское название было Енисаари (Йенисаари), что в переводе означает Заячий остров. Там 16 мая 1703 года состоялась торжественная закладка Петропавловской крепости.
В 1710 году Петр I окончательно поселился в северной столице. На берега Невы переезжают из Москвы царский двор и правительственные учреждения.
Переводятся с реки Воронеж на Неву и «царские гребцы». Они расселяются в частных домах в западной части Фомина или Городского острова. Этот квартал на Лиговке получает название Гребецкая слобода. Сегодня из пяти Гребецких улиц осталась лишь одна - Малая Гребецкая.
Но еще живы легенды, что здесь на городских кладбищах до сих пор сохранились могильные камни с фамилиями похороненных офицеров и матросов гребецкой команды.
Ведь вместе с Петром I, охраняя его, «царские гребцы» участвовали практически во всех морских кампаниях того времени и несли серьезные потери.
В 1702—1703 годах они сыграли не последнюю роль во взятии крепостей Ниеншанц и Нотебург.
Взятие шведских кораблей в устье Невы. Худ. Л. Блинов
В начале мая 1703 года Ниеншанц пал. В результате тяжелого боя в плен были взяты два шведских корабля - 8-пушечная шнява «Астрильд» и 10-пушечный галиот «Гедан» с общим составом команд всего в девятнадцать человек, которые остались в живых из семидесяти семи матросов и офицеров. Шведская эскадра под командованием вице-адмира Нумерса, присланная на помощь уже сдавшейся крепости Ниеншанц, ушла к родным берегам.
А происходило все так... 6 мая, за сутки до битвы в устье Невы, «Гедан» и «Астрильд», отделившись от эскадры и войдя в Неву, сделали два условных выстрела, адресованных, по их мнению, шведской крепости. Русские из захваченного ими Ниеншанца ответили таким же «паролем». Введенные в заблуждение корабли стали на якорь..
В первых числах октября 1703 г. на борту царской яхты Петр I выбирает место для строительства фортеции на большой отмели, примерно в версте от южного берега острова Котлин. Крепость получила название Кроншлот — «Коронный замок».
Но Петр, предполагая возможность дальнейшего продвижения шведов к крепости, обдумывает план, способный помешать неприятелю. Помешать, не имея собственного флота? План казался невыполнимым: пойти в атаку на боевые корабли шведов... на тридцати весельных лодках!
Медаль «Небываемое бывает». Ее автор — первый русский медальер Ф. Алексеев
Разделились на две части. Цель — не дать шведам уйти в море и одновременно штурмовать корабли со стороны реки Ладоги, взяв их на абордаж. Его предприняли ночью, после ружейного и картечного обстрела. Командование возглавляли бомбардирский капитан Петр Михайлов и поручик Александр Меншиков. Заметив, что «Гедан» и «Астрильд» начали отчаянно пробиваться к своей эскадре, они отдали приказ о штурме, который и решил исход сражения. Сражения, ставшего, по сути, первым боевым крещением для «гвардейского экипажа».
За захват шведских кораблей Петр учреждает одну из первых российских наградных медалей. На лицевой ее стороне выбит портрет государя, на тыльной — надпись: «Небываемое бывает», обрамляющая картину боя: два вражеских корабля, окруженные лодками с петровскими гвардейцами. Медаль называется «В память взятия двух шведских судов в устье Невы 6.05.1703 г.». Она имеет специальное ушко для нагрудного ношения.
Награды удостоились все участники этой легендарной битвы. «Капитану бомбардирскому (Петру Алексееву) за взятие двух неприятельских кораблей дан высший воинский орден Святого Апостола Андрея... за тот над неприятелем одержанный авантаж. Тот орден возложил на него... великий адмирал и канцлер граф Головин, яко первый того ордена кавалер...» — гласит указ, хранящийся в полном собрании законов Российской империи.
В 1713—1714 годах гребецкая команда участвует в захвате Гельсингфорса (Хельсинки), Борго и Або (Турку).
За Гангутский бой (27 июля 1714 г.), в котором русский галерный флот победил шведскую эскадру, сломив вековое господство шведов на Балтике, офицеры и матросы царской гребецкой команды, входившие в экипажи галерного флота, получили серебряные наградные медали.
22 июля 1716 г. на шняве «Принцесса» при проведении рекогносцировки к северу от Копенгагена до Ландкроны придворные гребцы вместе с Петром I попадают под обстрел шведских батарей.
Царь Петр постоянно в делах и сражениях. Первым с гранатой в руке на палубу «Астрильд» взобрался сам Петр, принудив шведов к сдаче.
Гребецкая команда приобретает боевой опыт, навыки обеспечения безопасности создателя флота российского в боевых условиях.
С 1710 года непосредственное руководство «царскими гребцами» Петр 1 возложил на другого своего сподвижника — Ивана Федосеевича Боциса. Выходец из Далмации, начинавший морскую службу венецианском флоте, он отличился и на службе российского императора, за военные заслуги и личную преданность он пользовался безграничным уважением и доверием Петра I. В январе 1711 г. за обеденным столом на свадьбе государя он занимал «отцово место» — по левую руку его величества. С тех пор время морских прогулок на шлюпке государя всегда сидел на руле пожалованный графским титулом контр-адмирал И. Ф. Боцис.
Создавая свой «новый Амстердам» — город мастеров и ремесленников, Петр осуществляет градозастройку в основном по берегам Невы. Река становится осью города и центром городской жизни. Практически все городские сооружения соединяются рекой или каналами, и поэтому каждый из н имеет пристань либо искусственные бассейны «гаванцы», приспособленные для приема малых судов — шлюпок, бойков, буеров, вереек, рябитов и т. п. Имеют небольшие гавани Летний и Зимний дворцы Петра, дворец Меншикова в Ораниенбауме.
Проект реставрации «гаванца» Летнего дворца. Перспективный рисунок. Место, где располагался «гаванец» Летнего дворца Петра 1.Фото автора
Являясь на царские церемонии, гостям полагалось не приезжать, а подплывать на собственных судах. За прибытием гостей наблюдали «царские гребцы», обеспечивая порядок и безопасность мероприятий.
Приучая своих подданных к морскому делу, к воде, к хождению на гребных и парусных судах и их исправному содержанию, Петр I создает частный (партикулярный), так называемый «Невский флот».
Представители высшей знати «безденежно, в вечное потомственное владение» получили от него по яхте, весельной барке и по небольшой лодке. Персоны второго ранга — по буеру и маленькой лодке, более низких рангов — по маленькой лодке. Всего было роздано более 140 различных парусно-гребных судов. У самого Петра были 24 личные яхты.
Каждый зажиточный петербуржец был обязан построить приличествующее его положению судно. Строительство частных судов шло на партикулярной верфи на берегу реки Фонтанки, напротив Летнего сада. Она состояла в ведении интенданта И. Потемкина, которого остряки тотчас нарекли «Невским адмиралом».
В воскресные и праздничные дни эти суда по специальному пушечному сигналу выходили на Неву и должны были отрабатывать технику хождения на веслах и под парусами. Такие своеобразные парады на Неве проходили в присутствии самого Петра. Владельцы судов, не вышедших на учения, подвергались крупным денежным штрафам, а те, кто доводили свои суда до нерабочего состояния, должны были построить новые за собственный счет.
Такими мерами Петр приучал соотечественников не только к воде, но и к порядку, что для русского человека было совсем не лишним. Идеи приобщения подданных к морю и жизни близ воды вели Петрову мысль к всевозможным хитростям.
Так, император принял очень «остроумное» решение: вовсе не строить мостов через Неву. За период своего царствования он так и не разрешил возвести в Петербурге ни одного моста. Жители города вынуждены были переправляться через невские воды на частных судах — переправах и лодочных перевоза*
«Исключений не делалось ни для кого. Сам А. Д. Меншиков переезжал реку в огромной золоченой лодке, обтянутой изнутри зеленым бархатом. Ладью вели 12, иногда — 24 гребца.
В свите светлейшего князя находилось 22 гребца и 39 матросов. Даже отправляясь в ссылку в Ранненбург— крепость близ Воронежа, он забирает с собой всех гребцов.
В 1726 г. в штате служителей его дворца на Bacильевском острове числилось 2 шкипера, 39 матросов и 22 гребца».
Только через два года после смерти Петра I по распоряжению Меншикова, напротив его дворца на Васильевском острове был сооружен плашкоутный Исааковский мост.
Для плавания же по служебным делам высокопоставленных особ и начальствующих лиц Петр приказал выделить несколько шлюпок с гребцам. В 1715 году, соединив этих гребцов со своими - «царскими», император создал «придворную rpeбецкую команду», которую в 1716 году подчинил npидворному интенданту Петру Мошкову.
Выбор этот не был случайным. Сын царского денщика, Петр Мошков пользовался особым доверием при дворе, заведуя личным хозяйством царя. Отныне «придворная гребецкая команда», ставшая, по сути, предшественницей морской лейб-гвардии, находилась в ведении Адмиралтейств-коллегии.
С начала создания регулярного флота русские моряки не имели специального обмундирования были одеты в обычную гражданскую одежду различных фасонов и цветов. Это создавало множество сложностей в управлении, поддержании порядка дисциплины среди экипажа кораблей и судов. Впервые унифицированную одежду стали выдавать в 1701 году в московской Навигацкой школе, а в 1707 году ввели мундиры для придворных гребцов.
В этот период гребцы придворных шлюпок носили кафтаны без воротника белого, синего или красного цвета, украшенные пуговицами и позументом. Такого же цвета были и штаны. С этой формой полагалось носить белый галстук, белые чулки и черные штиблеты. Голову венчала шляпа с высокой тульей и широкими полями.
Форменная одежда придворных моряков сохранялась и после смерти Петра.
Море, так любимое Петром I, было и одной из причин его смерти. В ноябре 1727 г., увидев терпящий бедствие бот с солдатами и матросами, Петр, уже давно прихварывавший, бросился в шлюпку и, стоя по пояс в ледяной воде, стал распоряжаться спасением людей. От сильной простуды его болезнь усилилась, и спустя два месяца, 28 января 1725 года в первой четверти шестого утра, в муках он скончался.
Его супруга Екатерина I, продолжая традицию, часто совершала прогулки на шлюпке по Неве, присутствовала при спуске на воду построенных кораблей и галер. С момента ее воцарения в 1725 году «придворные гребцы» переходят в ведение Собственной Ее Величества канцелярии. Команда подчинялась только императрице и действовала по ее поручениям или от ее имени.
Случаем вознесенная на российский престол герцогиня Курляндская Анна Иоанновна в первые дни своего царствования, будучи подозрительной по натуре и опасаясь за свою жизнь, оказывает особое внимание собственной лейб-гвардии. Гвардейцы угощаются водкой прямо из рук Ее Величества, получают от нее подарки и награды. Увеличивается число офицерских должностей, а жалование возрастает чуть ли не вдвое. Однако любовь к родной Курляндии заставляет императрицу усомниться в надежности русской лейб-гвардии. Все больше она видит опору в иноземцах и постепенно «расчищает» для них пространство вокруг себя.
В противовес «старой» гвардии — Преображенскому, Семеновскому полкам и кавалергардскому корпусу, — Анна Иоанновна учреждает третий пехотный полк гвардии— Измайловский и конный Драбантский (конногвардейский) полк, офицеры которых были большей частью иностранцами, лично преданными императрице.
Анна Иоанновна при этом была совершенно безразлична к флоту. За время ее правления не было построено ни одной новой яхты. Не осталось в истории сведений о каких-либо ее морских путешествиях.
Служившую Петру I гребецкую команду Анна Иоанновна переводит под начало цесаревны Елизаветы Петровны. В этот период петровские придворные гребцы стали именоваться «комнатными Ее Высочества гребцами». Для своих нужд любящая всевозможные торжества и развлечения императрица приказала набрать особых, только ей преданных npидворных гребцов, отличавшихся большим ростов силой и статью. Тем более что, по описаниям современников, сама царица обладала таким ростом, что на целую голову возвышалась над любым мужчиной.
В отличие от прежней команды офицерам и матросам полагалось носить на одежде особые знаки.
Акварель. Придворная гребецкая команда императрицы Елизаветы. 1732-1739. ЦВММ
Цесаревна Елизавета, стремясь следовать заветам отца, проявляла большую заботу о своих гребцах, имела особое к ним расположение как к команде, учрежденной ее знаменитым родителем. В числе этих гребцов находилось еще немало тех, кто служил лично Петру. Елизавета Петровна увеличила их жалование до 33 рублей 10 копеек в год. По тем временам это была весьма значительная сумма. Некоторых из них она сделала своими личными телохранителями.
Находившиеся в распоряжении императорского двора яхты летом базировались в Петергофе, в царском имении Александрия, входящем сегодня в музей-заповедник «Петергоф». И по сей день там существует уходящая далеко в море каменная насыпь служившая когда-то пирсом для императорских яхт.
С приходом на российский престол Елизаветы Петровны комнатные и придворные гребцы снова были объединены в «придворную гребецкую команду», принимавшую участие во всех придворных празднествах.
С придворной яхтенной командой связаны и последние дни краткого царствования Петра III. Узнав об осуществленном в Санкт-Петербурге государственном перевороте, император со свитой на галере и яхте пытается добраться до Кронштадта. Укрывшись в этой мощной морской крепости, он надеется на помощь своих голштинских войск.
Петр III вместе с 29 наиболее преданными ему царедворцами вышел в море на быстроходной придворной галере. На императорской яхте его сопровождали еще 18 человек. Охрана и прислуга находились в трюмах, в местах расположения кухни и погреба. Шли быстро. На веслах и парусах. К Кронштадту прибыли уже к часу ночи. Но было поздно. Гарнизон крепости, сухопутные команды и морские экипажи успели присягнуть в верности Екатерине II.
Вход в гавань был перекрыт бонами. В ответ на требование дать возможность галере и яхте войти в крепость Петр III услышал лишь грубую брань.
С воцарением Екатерины II (1762—1796) закончился 37-летний период упадка любимого детища Петра Великого — российского флота.
Изучив петровские проекты совершенствования флота, новая императрица осенью 1763 года учредила «Морскую российских флотов и адмиралтейского правления комиссию для приведения оной знатной части в настоящий добрый порядок».
Коснулось это и придворных гребцов. Были утверждены новые штаты. Для морских путешествий создана «придворная яхтная команда». Офицеры и нижние чины получили новую красивую форму.
На стапелях Адмиралтейства Санкт-Петербурга строятся две двухмачтовые 12-пушечные придворные яхты под одним названием — «Счастье».
В 1764 году со стапелей сходит яхта, подаренная императрицей восьмилетнему великому князю Павлу Петровичу, назначенному генерал-адмиралом российского флота.
Через десять лет мастер В. Селянинов заканчивает постройку яхты, предназначенной для императрицы. Яхта больших размеров, с богатым позолоченным наружным декором, внутренние помещения отличаются роскошной отделкой.
Характерно, что с начала августа 1778 года до конца сентября 1780 года (по другим данным с 1777 по 1780 г.) яхтой «Счастье» командовал величайший русский флотоводец Федор Федорович Ушаков.
Увлекающаяся, смелая до безрассудства Екатерина II часто совершает длительные морские путешествия. Яхты «Счастье» и «Святая Екатерина» становятся ее любимицами. На них она довольно час выходит в море, устраивая смотры Балтийского флота, а то и просто для прогулок.
Для морских путешествий Екатерина II выделила из придворной гребецкой команды «придворную яхтную команду», укомплектовав ею морские суда
Долгое бездействие отрицательно сказалось на профессиональной подготовке морских гвардейцев. Летом 1778 года во время смотра Балтийского флота у Красной Горки новенькая яхта императрицы «Счастье» столкнулась с яхтой «Петергоф». «Удар был так силен, что все находившиеся с императрицей объяты были внезапным страхом, одна только Екатерина не изъявила ни малейшего признака робости».
Екатерина II запретила наказывать капитана корабля, но в дальнейшем Адмиралтейств-коллегия назначала командирами императорских яхт наиболее опытных офицеров.
Не остались без дела и придворные гребцы. В 1767 году состоялось полуторамесячное «путешествие в Азию», то есть по Волге от Твери до Казани. Было пройдено 1410 верст. Для путешествия императрицы костромскими корабелами в Твери была построена 11-баночная галера «Тверь».
Герб Костромы
Это прекрасное во всех отношениях судно было около 39 метров в длину, с шириной корпуса 5,75 метра, а корма возвышалась над основной плоскостью галеры на 7 метров. Палуба вмещала предназначенные для смотров восемь пушек. Каюты для императрицы и царской свиты, обустроенные в трюме, освещались восемью прямоугольными окнами.
Костромские умельцы сделали галеру так добротно, что на ней даже через полтора столетия удалось обнаружить лишь незначительные трещины от рассыхания, хотя свыше века она хранилась на открытом воздухе, подвергаясь всем атмосферным воздействиям.
Пазы и стыки палубного настила были подогнаны настолько плотно, что их не стали, как полагалось тогда при постройке, конопатить и смолить. Недаром Екатерина II утвердила герб Костромы с изображением на нем золотой двухмачтовой галеры, плывущей по реке. Более того, на гербах многих городов Костромской губернии можно узнать корму все той же галеры «Тверь».
В этой водной прогулке участвовало 25 судов, а в свите было «близко двух тысяч человек всякого звания». Самую многочисленную группу в походе составляли гребцы.
В 1785 году Екатерина еще раз путешествует по Волге, пройдя 600 верст. Осматривает Вышневолоцкий канал, Тверские шлюзы, Боровицкие пороги. Императорскую галеру сопровождают более 30 мелких судов.
Весной 1787 года началось приуроченное к 25 - летию царствования Екатерины II ее грандиозное, длиною в шесть тысяч верст, путешествие в Крым. Выехав в конце апреля, вельможные путники пересели из карет на суда (80 судов и 3000 матросов и солдат) и пустились вниз по Днепру.
«Впереди шли семь нарядных галер огромной величины, искусно расписанных... Комнаты на палубах блистали золотом и шелками... На каждой галере была своя музыка». Особенности судоходных условий Днепра усложнили путешествие. Утром 29 апреля императорскую галеру сильное течение прижало к берегу. Неоднократно приходилось снимать с мелей и другие галеры. Путешествие по Днепру вместо запланированных девяти продолжалось 14 дней. Но это ничуть не испортило настроения императрицы. Она осталась довольна работой придворных гребцов.
Апогеем путешествия был прием императрицы Екатерины II в Крыму. Командующий черноморским флотом и начальник севастопольского порта граф М. И. Войнович изо всех сил старался угодить императрице. А в этом деле граф был профессионалом — с 1778 по 1780 год он руководил придворными гребцами.
Адмирал Н. Д. Синявин вспоминает в своих записках: «Для обслуживания императорских судов (шлюпок) гребцы были подобраны, как говорится, молодец к молодцу. Росту были не менее 10 вершков, прекрасны лицом и собой, на правой стороне (судна. — В. В.) все были блондины, а на левой — все брюнеты.
Одежда их была: оранжевые атласные широкие брюки, шелковые чулки; в башмаках; тонкие полотняные рубашки, галстук тафтяной того же цвета, пышно завязан; а когда люди гребли, тогда узел галстука с концами закинут был за спину. Фуфайка оранжевая, тонкого сукна, выложена разными узорами черного шнура, шляпа круглая с широким галуном и кистями и султан страусовых перьев. Катер блистал от позолоты и лаку».
Не подкачала и профессиональная подготовка, которой адмирал граф Войнович лично посвящал несколько часов в день.
Именно в связи с этим Войновичу обязана своим официальным названием пристань, ставшая достопримечательностью Севастополя. Пристань, от которой Екатерина II должна была отойти на катере для проведения смотра черноморской эскадры, при строительстве была именована в честь императрицы Екатерининской.
Ежедневно в течение месяца дважды в день граф Войнович репетировал порядок отправления императрицы от пристани и ее возвращения. С каждым днем церемония становилась все более отточенной
Формально же создание морской лейб-гвардии связано с историческим событием 1807 года, когда во время переговоров в Тильзите на реке Неман произошла встреча императоров Александра I и Наполеона I. Чтобы Александру не пришлось ехать на захваченный французами берег Немана, а Наполеон - на русский берег, на самой середине реки французские солдаты соорудили из двух больших барж огромный плот. На нем был построен двухкомнатный домик, украшенный вензелями «N» и «А» из живых веток и цветов. В одной из комнат должны были встречаться императоры, а в другой — разместиться их штабы.
В жаркий полдень 25 июня одновременно от левого и правого берегов к месту встречи отчалили шлюпки с российским и французским императорами.
Шлюпка Наполеона выглядела великолепно: балдахин из пунцового бархата с золотыми кистями, украшенный короной и императорскими эмблемами, двенадцать гребцов из созданного в наполеоновской гвардии батальона гвардейских моряков — гвардейского флотского экипажа, сопровождавшего Бонапарта в его походах и служащего для переправ через реки и для водных сообщений. Кроме того, французские моряки были отлично одеты, гребли слаженно и умело.
Шлюпка Александра I значительно уступала наполеоновской, и не только своим внешним видом. На веслах сидели донские лейб-казаки, хотя рослые и лихие, но практически не обученные гребле. Шлюпку постоянно сносило течением, и русский император добрался до плота значительно позже Наполеона. Более того, русская шлюпка подошла не бортом, а неуклюже ткнулась в понтоны носом, а это затруднило сход Александра I на плот. Все это происходило на глазах у тысяч любопытных жителей Тильзита и французских военных, огромная толпа которых заполнила левый берег Немана, что, естественно, серьезно испортило настроение всегда точному и аккуратному российскому императору.
Возвратясь в Петербург, Александр не забыл этого конфуза и тотчас распорядился объединить придворную яхтенную и гребецкую команды. Он официально причислил их к лейб-гвардии и назвал новую самостоятельную воинскую часть морским Гвардейским экипажем.
Энциклопедии определяют, что название Ле́йб-гва́рдия идет от немецкого Leibgarde. Leib — тело + лат. guardia — защита, охрана — почётное наименование отборных воинских частей, предназначенных для охраны особы и местопребывания монарха.
Первым командиром нового гвардейского подразделения был назначен контр-адмирал Иван Петрович Карцов, уже имевший опыт руководства придворной яхтенской и гребецкой командой.
Контр-адмирал И.П.Карцов
Экипаж был полностью сформирован 16 февраля 1810 года. Он состоял из четырех (впоследствии восьми) рот численностью около ста человек в каждой, артиллерийского отделения с двумя полевыми орудиями, нестроевой ластовой (транспортной) роты и музыкального хора (оркестра). При формировании Гвардейского экипажа в распоряжение его командира поступили: из команд придворных гребцов — 116 человек; от морских команд Кронштадта — 84 человека; от черноморского флота — 30 человек; с яхт — 84 и из прочих морских команд — 99 человек.
Как и вся гвардия, морские гвардейцы были только русской национальности. Но этим требования, предъявляемые к претендентам на звание царских матросов, не ограничивались. Во многом решающим был внешний вид. Предпочтение отдавалось людям «великорослым и видным, а также чистым лицом».
Надо сказать, что до последних дней существования Российской империи при «разбивке новобранцев 1-го сорта», то есть молодых людей ростом в одиннадцать вершков и выше, в первую очередь пополнялись ряды морских гвардейцев.
Граф А. А. Игнатьев в своих мемуарах «50 лет в строю» писал: «...Самые рослые и могучие доставались Гвардейскому экипажу, чтобы с достоинством представлять флот на весельных катерах царских яхт. Рослые новобранцы видом погрубее попадали в преображенцы, голубоглазые блондины — в семеновцы, брюнеты с бородками — в измайловцы, рыжие — в московцы. Все они шли на пополнение первых, так называемых царевых рот».
Каждого предварительно отобранного для службы в морской гвардии офицера или матроса представляли командовавшему гвардией великому князю Константину Павловичу, а затем — лично императору. Только с его санкции кандидат зачислялся в экипаж. Непригодные для службы в нем отсылались обратно за счет командира, представившего кандидата. Неудачный выбор мог стоить просчитавшемуся начальнику служебной карьеры.
Так морской Гвардейский экипаж постепенно стал символом морского могущества Российской империи. Ежегодно, с ноября по май, боевые корабли Балтийского флота стояли вмерзшие в лед. Зато Гвардейский экипаж хоть на плацу, хоть в коридорах дворца мог в любое время показать, что военно-морские силы — на страже Отечества и по выучке не уступают ни гренадерам, ни егерям.
Так как Гвардейский экипаж нес службу и на море, и на суше, ему было вручено знамя сухопутного образца. Однако на гербе экипажа за спиной двуглавого орла перекрещивались изображения двух адмиралтейских якорей.
Расквартированные в Санкт-Петербурге гвардейцы расположились в казармах на Екатерининском канале (ныне — Екатерининский проспект, 22).
Они же стали и обладателями особой форменной одежды, отличной от общефлотской, с элементами обмундирования сухопутных гвардейских полков, но несколько иной цветовой гаммы.
Казармы Гвардейского экипажа на канале Грибоедова. Фото Карла Буллы. 1900-е годы
Морской костюм гвардейца представлял собой двубортный, туго облегавший тело мундир темно-зеленого, почти черного цвета, с двумя рядами пуговиц, высоким стоячим воротником и фалдами фрачного покроя. Длинные брюки могли быть белыми или черными, в зависимости от времени года. Головным убором как у офицеров, так и у нижних чинов служил кивер. В отличие от других флотских экипажей нижние чины гвардии носили красные суконные погоны на обоих плечах. Красная выпушка, присвоенная форме одежды Гвардейского экипажа, дожила до 1917 года, так же как и белый кант на мундирах. Для первой зимы сухопутную форму экипажу дал лейб-гвардии Финляндский полк.
По штату морским гвардейцам были положены боевые средства и имущество сухопутного образца с включением шанцевого инструмента и обоза. До 1905 года матросы Гвардейского экипажа носили и палаши, замененные позднее тесаками.
Часть экипажа плавала на боевых кораблях Балтийского флота, чтобы не утратить свою морскую квалификацию.
Казармы Гвардейского экипажа. Литовский замок. 1900 год
К 1910 году гвардейцами были укомплектованы крейсер «Олег», эсминцы «Войсковой» и «Украина», а также посыльные суда «Разведчик» и «Дозорный».
Во время Первой мировой войны экипаж крейсера «Варяг» также полностью состоял из моряков-гвардейцев.
Содержание всех упомянутых кораблей и организация службы на них всегда были образцовыми.
В летнее время личный состав Гвардейского экипажа нес службу на императорских яхтах «Штандарт», «Полярная звезда», «Александрия», «Царевна», «Марево», посольских судах; обслуживал плавсредства загородных дворцов, сопровождая государя и членов его семьи на морских прогулках и в заграничных визитах.
Зимой экипаж находился в Петербурге и сначала размещался в Галерной гавани, а затем в Литовском замке, выполняя функции сухопутного гвардейского батальона. Участвовал в парадах; нес караульную службу по охране императорского дворца, правительственных зданий и учреждений; исполнял гарнизонные наряды; занимался строевой подготовкой и т. п. Последнее было необходимо. Новые гвардейцы прибывали в экипаж с кораблей, и их строевая подготовка не отвечала требованиям столичных парадов и смотров. Для устранения этого существенного недостатка из сухопутных гвардейских полков были присланы инструкторы, которые занялись интенсивным обучением моряков строевой службе, вопрос этот лично контролировал великий князь Константин Павлович.
По свидетельству материалов Российского государственного архива ВМС, «...люди Экипажа, сохраняя ловкость и искусство требований корабельной службы, приобрели вместе с тем выправку и выносливость гвардейского солдата, в чем неоднократно соревновались с последними и на смотровом поле, и на поле битвы. Принятый с основанием Экипажа большой шаг при прохождениях поражал и приводил всегда всех в удивление и восторг».
6 января 1810 года состоялся первый высочайший смотр всему Экипажу. Государь остался доволен внешним видом и выучкой гвардейцев, пожаловав всем офицерам ордена, а матросам — по 10 рублей ассигнациями каждому.
Боевое крещение экипаж получил в Отечественной войне 1812 года. Тогда он выступил в поход общей численностью 446 человек, из которых офицеров было 14, а нижних чинов — 432 человека.
Император, провожая свою гвардию до Московской заставы, выкрикнул проходившим мимо него морякам-гвардейцам: «Прощайте, ребята! Надеюсь, что я не ошибся, взявши вас с собой, и что вы покажете мне вашу службу!»
Следуя в арьергарде, Гвардейский экипаж использовался при наведении переправ и укреплений. Он выполнял эти сугубо солдатские задачи весьма успешно. Так, за мастерские действия при наводке мостов в районе Дрисны в присутствии Александра I морякам были пожалованы от императора денежные премии. Прославились гвардейцы экипажа и 16—18 августа 1813 года в кровопролитном сражении под Кульмом в Богемии. Моряки успешно отразили атаки французского корпуса Вандама, пытавшегося отрезать путь русской армии в Теплиц.
В феврале 1910 года в ознаменование 100-летия существования морского Гвардейского экипажа и 200-летия со дня основания придворной гребецкой команды был учрежден нагрудный знак. Он представлял собой Кульмский крест с вензелем императора Николая II и датами 1710—1810—1910 на правом, левом и нижнем его лучах. Кульмский крест и Георгиевская лента имелись также на памятном жетоне морского Гвардейского экипажа.
Гвардейский экипаж был тем подразделением, где впервые внедрялись те флаги, элементы формы и атрибутики, которыми гордились советские моряки и до сих пор гордятся моряки российского военно-морского флота.
Учреждая Невский флот, Петр I повелел «под ответственность строгой кары», чтобы все шкиперы и владельцы судов в российских морях носили непременно флаги на своих судах.
Однажды Петр прогуливался на своей шлюпке по Неве. На руле находился И. Ф. Боцис, который и обратился к царю: «Царь! Ты повелел строго карать каждого шкипера и судовладельца, идущего не под флагом на своем судне. Между тем ты сам катаешься без флага». Посчитав замечание Боциса справедливым, Петр I в том же 1710 году «положил своим шлюпкам особый флаг» следующего рисунка: в середине флага Андреевский крест на белом фоне, а вверху и внизу шли горизонтальные полосы русских цветов — синяя, белая, красная.
Нижние чины Гвардейского экипажа на борту императорской яхты «Полярная звезда». ЦВММ
Вскоре этот флаг сделался флагом для всех военных судов. Через некоторое время полосы были сняты, остался лишь Андреевский крест, четыре луча которого символизируют четыре русских моря — Белое, Каспийское, Черное и Балтийское. Таким образом, царские гребцы получили свой флаг, ставший со временем флагом всех военно-морских судов. А сине-бело-красный флаг стал флагом судов гражданских.
Моряки Гвардейского экипажа, отличившись в русско-турецкой войне 1877—1878 гг., первыми на российском флоте стали носить на фуражках-бескозырках черно-оранжевые Георгиевские ленты с надписью «Гвардейский Экипаж». А с 21 февраля 1887 года впервые на российском флоте у нижних чинов морских гвардейцев появились знаменитые три узкие белые полоски на синих воротниках и синих же обшлагах белых рубах.
сентября, 
